Четыреста лет освобождения Москвы от поляков. Дата, конечно, важная. Однако куда важнее понять, почему поляки вообще оказались в Кремле, отчего русские так долго терпели интервентов, в чем причина тогдашней нравственной деградации общества, раскола, разбойничьего беспредела и долго полыхавшей на нашей земле «войны всех против всех»?

И, наконец, самое главное: как получилось, что опустившись на самое дно, утратив, казалось бы, последнюю каплю воли и достоинства, своими руками уничтожив под корень государственность, русский народ сумел все же на краю пропасти найти в себе силы преодолеть Смуту?

Не думаю, что все эти вопросы относятся исключительно к былому. И наши слабости, и наша сила остались при нас, а потому определяют настоящее и, вполне вероятно, во многом определят наше будущее. Особенно если мы не захотим честно разобраться с прошлым.

Есть такой исторический закон: если ваши предки не решили какие-то проблемы, они достаются по наследству вам, не решите этих проблем вы — они лягут на плечи ваших потомков. Именно поэтому так опасна конъюнктурная, «глянцевая», мифологизированная, а потому слепая история.

Так что, если мы действительно хотим извлечь уроки из прошлого, почему бы не начать со Смуты – едва ли не самого трагического периода отечественной истории.

Смута началась с доноса
Смутное время – тема известная. Однако авторы больше описывают события и куда меньше их анализируют. Да и анализ, за исключением некоторых действительно интересных исследований, по правде говоря, пустоват: кто-то причиной Смуты считает лишь тот факт, что прервалась династия Рюриковичей, кто-то все валит на интервенцию поляков, ставя, таким образом, телегу впереди лошади.

Люди более подготовленные приплюсовывают к этому еще и предшествующие Смуте годы тотального доносительства, когда после гибели царевича Дмитрия в Угличе неуверенный в себе царь Борис Годунов искал предательство повсюду. Эта вакханалия доносов, что захлестнула тогда Русь, немало способствовала расколу в обществе, его нравственной деградации, создавая идеальную почву для Смутного времени, когда каждый был за себя и против всех. Какое уж тут национальное единство!

Вообще, когда в голове у власти рождается идея решить какую-то, пусть даже реально острую проблему за счет внедрения в повседневную жизнь доносительства (а такие мысли регулярно появляются в некоторых чиновничьих головах и сегодня), это всегда похоже на лечение перхоти с помощью гильотины. Ржа безнравственности, которую порождает любой донос, разъедает и общество, и личность, и государственные институты, а потому в конечном итоге обязательно возвращается бумерангом еще большими бедами.

Знающие люди вспоминают, разумеется, и страшные, голодные для Руси четыре года, предшествовавшие Смуте, которые унесли полмиллиона человек. Как пишут историки: «Голодная смерть косила население по всей стране. Трупы валялись по дорогам. В городах их едва успевали вывозить в поле, где закапывали в большие ямы». Учитывая тогдашнее население (5-7 миллионов), это самая настоящая демографическая катастрофа. А такие несчастья – также идеальный бульон для бунта.

Наконец, самые начитанные ко всему прочему добавляют еще и отмену «Юрьева дня», то есть права крестьянина на переход от одного хозяина к другому. Между тем, отмена «Юрьева дня» означала не только окончательное закабаление основной части населения Руси, но и в условиях голода – неминуемую смерть. До этого отчаявшийся человек мог хотя бы уйти от прижимистого хозяина, который не хотел делиться своими припасами, к более милосердному. Теперь – нет.

Кстати, еще один мостик из прошлого в настоящее. Разумеется, никаких подобных кошмаров в России сегодня нет. И не дай Бог! А вот пропасть между самыми богатыми, чей первоначальный капитал был сколочен в большинстве случаев, мягко говоря, сомнительным путем, и самыми бедными растет с каждым годом, а это значит, что красная тревожная лампочка уже мигает в нашем доме. И не обращать на нее внимания – значит двигаться к новой Смуте.

32 Лжедмитрия
Увертюрой Смуты стал бунт под предводительством Хлопка Косолапа.
Восстание охватило многочисленные центральные и южные уезды страны, помещиков вырезали, все, что было в закромах, выгребали. Основные силы повстанцев направлялись к Москве. По распоряжению Годунова, против восставших бросили войска. В сентябре 1603 года бунт был подавлен, предводитель тяжело ранен и погиб в плену. Но это была, повторяю, только увертюра. Начавшееся позднее восстание Ивана Болотникова оказалось уже намного страшнее.

Цитата из Соловьева: «Казакам понравились самозванцы: в Астрахани объявился царевич Август, потом князь Иван — сказался сыном Грозного, там же явился третий царевич, Лаврентий, сказался внуком Грозного от царевича Ивана; в степных юртах явились: царевич Федор, царевич Клементий, царевич Савелий, царевич Семен, царевич Василий, царевич Ерошка, царевич Гаврилка, царевич Мартынка – все сыновья царя Феодора Иоанновича». Добавим сюда примерно тридцать мелких Лжедмитриев, помимо двух хорошо известных. Вез в обозе своего «царька» и Болотников. Иначе говоря, страна раскололась на мелкие фрагменты.

Отсюда еще один вывод. Не надо иллюзий: если власть не готова своевременно скорректировать свой курс, а рассчитывает лишь на подавление недовольных, на смену слабой оппозиции обязательно придет сильная. И не обязательно вменяемая.

Ключевский главным виновником Смуты называет бояр. Действительно, боярские интриги того времени немало поспособствовали всеобщему хаосу в стране. Годунов, укрепляя свою личную власть, нанес сильнейший удар по верхнему слою тогдашней элиты, но, тем самым, открыл ящик Пандоры.

Государь подстегнул честолюбивые планы второго эшелона власти — провинциальной элиты. Именно эти люди в борьбе за свои интересы нередко и использовали недовольство низов, казаков, а позже легко шли на контакты с интервентами. Польскими, шведскими. Какими угодно. Свой протекторат над частью России в конце Смуты хотели установить даже англичане.

Опять было бы неплохо извлечь урок из ошибок прошлого. В столь большой и многообразной стране как Россия высшему руководству крайне важно грамотно взаимодействовать с элитами. Особенно региональными. Все ли у нас благополучно здесь? Полагаю, далеко не все.
Какой диагноз историки поставят нашему времени?

Смутное время ХVII века стало периодом, как верно поставили диагноз многие историки, «комплексного кризиса общества: социально-экономического, политического, духовно-идеологического». Можно ту же мысль выразить и иначе. Василий Ключевский сказал: «Когда подданные, связанные с правительством идеей государственного блага, становятся недовольны правящей властью, видя, что она не охраняет этого блага, они восстают против нее».

И снова тревожный вопрос: не поставят ли будущие историки и нашему времени подобный диагноз?

Довольно долго политические задачи стояли лишь перед интервентами, но не перед русскими. Шведы, поляки, англичане целенаправленно шли к своей цели – расчленению Руси, а поляки еще всеми силами старались привить стране католицизм. У русских людей, что у низов, что у верхов, никакой сверхзадачи не было. Кем-то двигал инстинкт наживы, другими инстинкт выживания, и только.

И лишь на самом последнем этапе Смутного времени у наших предков в этом безумном хаосе самоуничтожения появилась, наконец, важнейшая политическая задача – выживание нации в рамках независимого государства. Ее-то и реализовали те, кто сначала пришел в ополчение и изгнал из Москвы интервентов, а затем избрал нового царя.

Кстати, по меткому и одновременно горькому замечанию одного историка, лучшими учителями для русских в Смутное время оказались казачки — разбойнички, да отряды поляков. Первые как хотели, измывались над русским обывателем. А вторые не только грабили, но и издевались над православной верой, последней связующей русских людей нитью. Не трудно представить, что чувствовал православный человек, когда видел, как поляки – это реальное свидетельство очевидцев XVII века – раздирали архирейские одежды на портянки.

Соломинка, спасшая русских

Той последней спасительной соломинкой, благодаря которой русский народ сумел подняться со дна на поверхность, оказалась одна, но выдающаяся личность – патриарх Гермоген, которого отчаянная ситуация заставила взять на себя роль не только национального духовного и морального лидера, но и политика.
Сегодня патриарха назвали бы государственником. Прекрасно понимая, какой удар нанес Руси тот факт, что династия Рюриковичей прервалась, Гермоген последовательно выступал за укрепление власти. Допускаю, что не каждый из претендентов на престол ему нравился, но в тот момент самым важным было, чтобы престол не пустовал. Сначала, чтобы попытаться предотвратить надвигавшийся хаос, затем, чтобы его остановить.

Именно поэтому Гермоген принял участие в народном молебне у Новодевичьего монастыря, призывая на царство Годунова. Затем до последней возможности поддерживал даже такого плутоватого человека, как Василий Шуйский. Еще позже боролся против «семибоярщины». Наконец, задолго до избрания нового царя, Гермоген, если не ошибаюсь, самым первым предложил кандидатуру Михаила Романова.

Он же, не теряя присутствия духа, рассылал в разные концы письма, осуждая междоусобицу, призывая русских людей к единству, к борьбе с интервентами: «Забыли вы обеты Православной веры вашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли. Посмотрите, как Отечество расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается и вопиет к Богу кровь невинных. На кого вы поднимаете оружие? Не на Бога ли, сотворившего вас, не на своих ли братьев, не свое ли Отечество разоряете»?

За эти мысли и погиб от голода в заточении. Призыв патриарха к борьбе против интервентов и вдохновил, в конце концов, нижегородское ополчение. А с него, как известно, началось возрождение Руси.

России нужен не поводырь, а моральный лидер

И последнее. Бояр у нас сегодня с лихвой хватит хоть на сто «семибоярщин», а вот есть ли у нас в России хоть один общепризнанный моральный, духовный лидер? Не поводырь, а лидер?

И как может страна двигаться вперед без таких личностей? Допускаю, что есть страны и народы, которые способны существовать, опираясь лишь на рынок и парламент. Но не Россия, для которой всегда были крайне важны нравственный стимул и идея. Кто-то скажет: в этом наша сила. Кто-то возразит: в этом наша ахиллесова пята, слишком много философов, слишком мало дельцов.

Не буду спорить. Для меня это просто исторический факт. Когда у России были идея и нравственность, она двигалась вперед. Пусть не всегда бодро – не все идеи, как и йогурты, одинаково полезны, но все же. Когда Россия теряла этот багаж, она начинала тормозить и останавливаться. Или того хуже, погружаться в смутные времена. Нам это надо?

ПЕТР РОМАНОВ
Политический обозреватель агентства РИА Новости.