В четверг 25 июля в Комсомольском районном суде Тольятти продолжился резонансный процесс о хищении 85 млрд руб. с ПАО «Тольяттиазот», одного из крупнейших предприятий Самарской области. В этот раз показания давал миноритарный акционер завода Евгений Седыкин, признанный потерпевшим по уголовному делу о хищении и подавший гражданский иск о компенсации ущерба в 2,78 млрд руб.


Напомним, что в конце 2012 года правоохранительные органы обнаружили, что ТОАЗ продавал свою продукцию по заниженной цене швейцарскому офшору Nitrochem Distribution AG, аффилированному с основными владельцами – Владимира и Сергея Махлаев. Тот, в свою очередь, реализовывал ее по всему миру уже по рыночной цене. Эта часть прибыли никогда не возвращалась в Россию и оседала на счетах Махлаев и их швейцарских партнеров – Андреаса Циви и Беата Рупрехта-Ведемайера. Также руководство ТОАЗа и его швейцарских трейдеров подозревают в массовом выводе наиболее ликвидных активов из ПАО «Тольяттиазот» – в первую очередь, оборудования для производства метанола вместе с земельным участком, на котором оно расположено. Всего за несколько миллионов рублей были проданы активы стоимостью примерно в 30 млрд рублей. Это делалось в ущерб интересам предприятия и втайне от остальных акционеров, но самое главное, что руководство продавало активы аффилированному лицу (ООО «Томет»), то есть, фактически, самим себе. Суммарный ущерб от действий руководства ТОАЗа, по оценкам следствия, превышает 80 млрд руб. Расследование дела находилось под личным контролем председателя СК РФ Александра Бастрыкина, а обвинительное заключение было утверждено заместителем генерального прокурора.
Евгений Седыкин рассказал, что знал Владимира Махлая с середины 80-х годов прошлого века, когда тот только прибыл в Тольятти из Пермского края, дабы возглавить ТОАЗ. Махлаю дали квартиру в доме, где уже жил Седыкин, и между ними вскоре возникли приятельские отношения. Седыкин на тот момент занимался бизнесом — продавал автомобили, и его поддержка очень пригодилась начинающему директору ТОАЗа. В какой-то момент Владимир Махлай даже попросил Седыкина подарить его сыну Сергею машину. Впоследствии Махлай брал Седыкина в деловые поездки, в ходе которых вел переговоры с зарубежными партнерами.
Седыкин подчеркнул, что даже сейчас не испытывает к Махлаю неприязни, хотя не общался с ним уже несколько лет и является потерпевшим по делу, по которому Владимир Николаевич проходит в качестве обвиняемого. Седыкин отметил, что когда-то Махлай был настоящим «трудоголиком» и душой болел за завод. Однако со временем экс-президента ТОАЗа захватила жажда наживы, а сам завод, трудовой коллектив и соблюдение российского законодательства отошли на второй план.
«При приватизации на заводе было 5000 рабочих, и акции должны были достаться всем, а потом — их детям и внукам. В этом справедливость, а не в том, что сделал Махлай — хитроумными манипуляциями прибрал все к рукам», — сказал Седыкин.
По мнению Седыкина, дурное влияние на трудоголика Махлая оказали выходцы из Комитета по управлению имуществом Самарской области, долгое время заседавшие в совете директоров ТОАЗа, и среди которых был небезызвестный Евгений Королев, экс-гендиректор предприятия, также подсудимый по делу о хищении, скрывающийся от правоохранительных органов и суда в Лондоне.
Евгений Королев как гендиректор завода не только имел самое непосредственное отношение к продаже продукции по заниженным ценам и выводу наиболее ликвидных активов с ТОАЗа, но и долгое время в нарушение всех мыслимых норм корпоративного права вел реестр акционеров общества. Это не было случайностью: в период ведения реестра Королевым оттуда таинственным образом пропадали неугодные руководству акционеры, включая даже иностранных инвесторов. Проводились незаконные допэмиссии, в ходе которых размывалась доля миноритарных акционеров. В ходе четвертого выпуска акций, рассказывает Седыкин, выкупить допэмиссию должны были предложить действующим акционерам. Но вместо этого они (включая и самого Седыкина) до поры до времени о дополнительном выпуске ничего не знали, а все новые акции были выкуплены тремя швейцарскими офшорами (Nitrochem Distribution AG, Tech-Lord SA, PPFM Project Planning & Finance Management SA), непонятно откуда взявшимися и никакими акциями до этого не владевшими. Мало того, выкуп эмиссии был произведен по 1 руб. за акцию при рыночной цене на тот момент в 52 руб. «Так контрольный пакет акций ТОАЗа перешел под управление преступной группы», — заявил Седыкин. Он называет нынешний реестр акционеров завода «фальсифицированным», а офшорных акционеров — «лжеакционерами».
Когда Седыкин купил акции ТОАЗа у другого миноритария и, предъявив сертификат, попросил Королева соответствующим образом отобразить это в реестре, то получил отказ. Он попросил разобраться давнего товарища — Махлая. Тот сначала был раздосадован и пообещал повлиять на своего подчиненного. Но Королев своей позиции не изменил. В конце концов Махлай честно признался Седыкину: «Я ничего не могу сделать с Королевым».
Подобная недальновидность дорого обошлась Махлаю. Пожертвовав законностью, чтобы замкнуть всю власть в компании на себя, он в итоге сам стал жертвой схемы, которую создал вместе с Королевым и другими выходцами из регионального комитета по управлению имуществом. В какой-то момент, находясь в Лондоне, он вдруг обнаружил, что снят со всех должностей на ТОАЗе. Кресло председателя совета директоров занял его сын Сергей. Было это все в 2011 году. Махлай начал было писать письма, в которых объяснял, что не санкционировал никаких изменений и не давал прав своим детям или Королеву распоряжаться акциями и денежными суммами. Но было поздно. Королев и собственный сын Сергей поступили с ним примерно так же, как он с иностранными инвесторами и другом Седыкиным. Нынешний директор завода Суслов также сыграл в этом перевороте не последнюю роль, так как был директором по IT, на которого, естественно, были замкнуты все коммуникации на предприятии.
Защитники подсудимых, коих на заседании присутствовало в общей сложности около десяти, не преподнесли сюрпризов и придерживались своей обычной тактики: тянули время бессмысленными вопросами, уводили разговор в сторону и всячески пытались запутать суд. Типичный вопрос защиты к потерпевшему выглядел примерно так: «На каком листе какого тома уголовного дела находится ваше заявление о признании вас потерпевшим? Не помните? То-то же!». Также задавались вообще не имеющие отношения к процессу вопросы. Так они, очевидно, надеялись вывести 75-летнего потерпевшего из равновесия и сорвать допрос. В какой-то момент от этого устал даже судья. Когда ему пришлось раз за разом снимать вопрос, а защитник задавал его снова и снова в разных формах, он даже предупредил адвоката, что после еще одного такого вопроса лишит его права их задавать. Судья просил задавать вопросы по существу, но ни у кого из десятка адвокатов таких, по всей видимости, не нашлось. Тем не менее, потерпевшего не смутили фокусы защитников подсудимых. «Они делают свое темное дело, а я свое — светлое», — сказал он. На следующем заседании Евгений Седыкин продолжит давать показания.

Источник.