Со 2 по 8 августа Волжский автозавод остановил работу в связи с аномально высокой температурой воздуха в Тольятти. Пришлось даже на неделю отложить спуск с конвейера 26-миллионного автомобиля, который так и висит сейчас немного недоделанный на одной из линий.

Как отмечается в официальном сообщении, «руководством АВТОВАЗа предпринимаются все необходимые меры по облегчению условий труда работников в связи с аномально высокой температурой воздуха. Однако по прогнозу метеорологов на следующей неделе в Тольятти температура воздуха поднимется выше 45 градусов, и меры по поддержанию нормальной климатической обстановки в цехах завода могут не дать необходимого эффекта. Несмотря на большой спрос на автомобили, продолжать выпуск машин в создавшихся погодных условиях не представляется возможным».
Другими словами, остановка производства связана исключительно с заботой о трудовом коллективе. Однако, возможно, есть и еще одна причина, о которой уже неделю говорит весь Автозаводский район и которую упорно не хочет признавать руководство завода — смерть как минимум одной сотрудницы предприятия во время рабочей смены (говорят, что 19-летнюю девушку нашли мертвой в душе). Так что же это, слухи или факты? Чтобы пролить свет на происходящее, мы обратились за комментариями к руководителю независимого профсоюза «Единство» Петру Золотареву.
— Информация такая есть, но только на уровне слухов, — сказал Петр Анатольевич. — Сейчас я пытаюсь проверить эти слухи, найти людей, которые знакомы с родственниками этой девушки. У нас вчера в профкоме было высказано такое предположение, что руководство могло заплатить деньги родственницам девушки за их молчание.
— А с какого она производства?
— Есть три версии — цех кузовов, МСП и инструментальное производство.
— Если опять же верить слухам, то случаев тепловых ударов на ВАЗе с начала лета было множество…
— Да, такие случаи были. Я знаю людей, которых увозили на машине скорой помощи, но им удалось выжить. А вот недели три назад 52-летнего мужчину, который работал на окраске в СКП, увезли на скорой помощи, потом он умер. Я спрашивал у госинспектора о причинах смерти, мне ответили, что у работника были проблемы с сердцем. Вот еще интересная ситуация: одной из наших активисток, работавшей в окрасочной камере, стало плохо. Начальник цеха отвел ее в медпункт, где врач сказал, что всему виной остеохондроз.
— Но ведь, согласитесь, очень сложно доказать связь между здоровьем человека и условиями труда…
— Да, тяжело. Удивительно, что медики настроены защищать интересы работодателя. Я несколько раз просил об объективности. Я помню, как-то давно на заседании цехкома заслушивали доклад терапевта. Она сказала, что в цехе сквозняки, провоцирующие заболевания. Я ей тогда предложил обозначить эту проблему письменно, но она отказалась, потому что прекрасно знает: после этого можно будет говорить о том, что люди получили заболевания по вине работодателя. Это к вопросу о необъективности. Я недавно звонил в Роспотребнадзор, который должен следить за микроклиматом в помещении, представился простым рабочим. Они как услышали, что я с АВТОВАЗа, так сразу стали говорить: «Аааа, на АВТОВАЗе… Нет, нет. Вот всем мире жара. Вот если прокуратура даст разрешение проверить АВТОВАЗ, тогда проверим». А при чем тут прокуратура? Возможно, дело в том, что президент России говорит о том, что не надо часто проверять бизнес.
— Вопрос, который с начала лета волнует не только вазовцев, но и многих других жителей Тольятти. При какой температуре согласно Трудовому кодексу можно отказаться от работы?
— Эту тему мы поднимали еще в 2005 году, разработали методику отказа от работы в случае превышения температурного режима. Есть СанПиН (санитарные правила и нормативы) который запрещает работать в условиях превышения температуры. Тем, у кого энергозатраты большие, вообще нельзя работать при температуре свыше 22 градусов, а офисным работникам — свыше 28. Но работодатель на это не реагирует, а обращаться в Роспотребнадзор или Госинспекцию по труду очень долго. Пока пройдут замеры, зима настанет. Так что лучший способ — отказ от работы. Статья 379 Трудового кодекса дает право отказаться от работы, если жизни и здоровью угрожает опасность. Мы разработали методику отказа совместно с Минздравсоцразвития, однако администрация проводит пропаганду, пугая работников наказаниями и увольнениями, если они откажутся выполнять свои обязанности.
— Что за скандал произошел в понедельник в одном из цехов ПТО? Есть информация, что там взбунтовалась целая группа людей, не пожелавших работать при сильной жаре…
— Согласно приказу президента АВТОВАЗа Комарова, от работы со 2 по 8 августа освобождаются все, кроме людей, занятых на неотложных работах. Так вот, когда рабочие из этого цеха пришли на работу, им сказали, чтобы они начинали трудиться. Тогда один из наших активистов собрал подписи, после чего люди отказались работать. Потом пришло начальство и сказало: «Работайте, или мы вас накажем». Некоторые после этого бросились на свои рабочие места, но эти попытки пресекли. Получилось что-то вроде мини-забастовки. Ну а часа через два рабочих отпустили домой.
— Кроме этих людей к вам за помощью никто не обращался?
— В металлургическом производстве наш активист тоже начал собирать подписи. Они не отказывались от работы, но требовали от директора производства оплаты в двойном размере времени нахождения на работе в условиях жары. Мы распространили информацию из «Российской газеты». Там представитель Роструда Игорь Воробьев утверждает, что это жаркое время должно считаться сверхурочным. Лично я в этом сомневаюсь, хотя мы на профкоме решили сделать запрос в Минздравсоцразвития, чтобы нам пояснили слова господина Воробьева.
— Люди с главного конвейера утверждают, что в июне им заплатили 150 рублей за то, что они работали в жару…
— Платят 4 процента от тарифной ставки. Сумма действительно смешная — от 15 рублей. Любопытна в этой связи позиция профсоюза АСМ: все должны работать в жару, потому что есть спрос на автомобили.
— Лет десять назад в сильную жару крышу над главным конвейером поливали водой из шлангов. Сейчас этого нет, во всяком случае, рабочие цеха 45/3 говорят, что условия просто невыносимые.
— Может, и сейчас поливают, не знаю точно. Относительно главного конвейера не стоит забывать, что там сейчас идет демонтаж оборудования — работают отбойными молотками, заливают гудрон. Кругом вонь, пыль столбом.

Тимур КАЛИНИН