Золотой Миллиард. Начало. Глава 32. Евгений Татарский.

Билеты в кассах были раскуплены на все ближайшие дни. Время от времени кто-то сдавал один или два, но и их сразу же снова покупали.

Люди стояли в очередях целыми сутками, периодически сменяя друг
друга, как на вахте. Уезжали целыми семьями, но часто бывало такое, что кого-то из семьи отправляли вперед, а остальные оставались ждать, пока появится возможность уехать и для них.
Люди разбегались по всем направлениям, уезжали куда угодно,
уплывали, улетали куда только могли достать билет, кроме, разве что, рядом расположенных мусульманских стран. Для всех этих экстренно эвакуирующихся людей главным было — выбраться с Ближнего Востока.

В очередях в кассы по всей стране участились случаи краж и драк.
Появилась масса спекулянтов, предлагавших купить у них билеты с
наценкой в несколько раз, и люди, понимая, что в кассах они уже
ничего не приобретут, скупали билеты у них. Очень часто
приобретенные подобным образом проездные документы оказывались обыкновенной подделкой и людей, истерически цеплявшихся за спасительные места в самолете или на корабле, при помощи охраны высаживали обратно.

Исход проинформированной части израильтян шел полным ходом.
Марии Кац не без труда, но все-таки удалось достать для себя один
билет на самолет. В этом ей за скромное вознаграждение помогла одна давняя знакомая, работавшая уже много лет в одной из авиакомпаний. Как и большинство простых людей, эта знакомая не понимала истинную причину возникновения такого дефицита билетов и, из-за неожиданного увеличения работы, ей даже отказали в предоставлении очередного отпуска, перенеся его на осень.

Кац стоял возле входа в терминал и наблюдал, как самолет с его
женой медленно набирает высоту. Она улетала отсюда, улетала от
будущей войны, от разрушений и смерти. Но и сам он не планировал
оставаться здесь надолго. Когда он закончит все свои дела в
Иерусалиме, то, не теряя времени, поедет вслед за ней.
Старик медленно побрел по улице в сторону их с Марией дома,
оставшегося без хозяйки. Кац всегда любил ходить по улицам
Иерусалима и, невзирая на свои преклонные годы, часто преодолевал пешком довольно большие расстояния.

Он считал этот город духовным центром мира, Городом городов и
Началом всех начал. Не зря за эту землю уже столько веков ведется
кровавая борьба между различными народами и верованиями.
И Кац был полностью убежден, что после девятнадцати веков
скитания по всему миру, его народ заслужил иметь свое государство.
Причем не где-нибудь, а именно там, где было государство их предков.

Они заслужили, даже, несмотря на то, что многие из них
ассимилировались с представителями другими народов и навсегда
потеряли свою национальную исключительность. Все попытки
раввинов содержать свой народ в закрытых от остального мира
местечках, даже изобретение гетто почти пятьсот лет назад, не смогли сдержать этого пагубного кровосмешения.

Конечно, время бежит вперед, люди разных национальностей
сходятся между собой, рождают детей. С точки зрения науки от таких смешанных браков дети рождаются здоровые, получающие все лучшее от генотипов своих разнонациональных родителей. А от браков людей, живущих много поколений обособленной общиной, дети часто рождаются слабые, болезненные и даже нежизнеспособные. Это связано с небольшим разнообразием в генетическом материале и, как следствие, так называемым явлением дрейфа генов, когда учащаются неблагоприятные сочетания генетического материала у потомков от связей между кровными родственниками. Кац, как врач, знал это но, тем не менее, недолюбливал тех, кто ассимилировался с инородцами.

Его отец в свое время считал точно так же. Именно поэтому, когда
гетто были вновь введены в двадцатом веке, его отец воспринял это
как важный шаг на пути объединения своего народа. Кац помнил, как однажды, уже после того, как нацисты переселили их в гетто, отец пришел домой с нашивкой еврейской полиции на рукаве. То, что его отец был полицейским во время нацистской оккупации, раньше очень задевало Каца. Он не мог понять, почему человек, мечтающий о единстве еврейской нации, стал помогать гитлеровцам. И помогал настолько рьяно, что очень скоро ему даже выдали огнестрельное оружие.

Когда их соседей начали вывозить из гетто, как впоследствии
выяснилось, в лагерь смерти, его отец был среди тех, кто выбирал — кого отправить, а кто останется. Вначале отправляли нищих, потом
инвалидов, стариков и беспризорных детей. Богатые и работающие на немецких предприятиях оставались жить в гетто дальше. Отец знал о том, куда именно и зачем им приказано каждый день отправлять четко определенное количество человек, но на многочисленные вопросы соседей всегда отвечал, что там, куда их повезут, они будут работать и жить лучше, чем здесь. Постепенно поползли слухи о лагерях смерти, и теперь только с применением силы получалось выполнять план по отправке евреев на уничтожение.

По утрам еврейская полиция блокировала ворота намеченных
накануне домов и выгоняла всех жильцов во двор, где его отец со
своими коллегами проверяли у них документы. И проводил отбор.
Одних прямо там же грузили на повозки, другие возвращались обратно в свои дома. Население гетто в те дни уменьшалось стремительными темпами, в основном за счет круглосуточной работы расположенного поблизости лагеря уничтожения. Но были среди евреев и те, кто не был отправлен в концлагерь, не был уничтожен, а вместе со своими семьями покинули гетто не под конвоем полицейских, а свободным человеком.

Кац младший, будучи в те основополагающие дни еще ребенком, не
понимал истинного значения всего происходящего. Его отец умер почти сразу после их переезда в Израиль, когда ему было только пять лет, поэтому расспросить его он не мог. Но однажды, уже учась в университете, Кац встретил одного из друзей отца, занимавшего в
юденрате их гетто одну из руководящих должностей. Тот жил на
пособие государства и писал свои мемуары. Эти самые мемуары,
никогда не опубликованные, и стали для Каца источником информации о событиях тех далеких дней. Только внимательно изучив эту рукопись, он понял своего отца, понял, почему тот поступал именно таким образом по отношению к своим же единоверцам. На самом деле, его отец всегда был ярым сионистом. Он полностью разделял идеи этого социального явления и как мог способствовал его развитию. Вскоре он стал ярым сторонником политики, которую первый президент Израиля Хаим Вейцман называл «обрезанием сухих сучьев», а один из главных теоретиков сионизма Владимир Жаботинский «выпуском еврейского народа в новом издании».

Кац, прочитав об этом, вначале не поверил, настолько это шло
вразрез с тем, как он был приучен понимать «объединение евреев
возле Сиона». Но, когда он достал труды лидеров сионизма и принялся внимательно их изучать, он понял, что все на самом деле так и есть. На самом деле, не скрывая этого и не утаивая, идеологи сионизма говорили о необходимости очищения и, таким образом, возрождения в первозданном виде еврейской нации. Ради блага потомков, ради будущего государства Израиль, на месте которого тогда жили различные семитские народы, в основном, палестинские арабы, нужна была жесткая и радикальная селекция евреев, чтобы эту очистившуюся нацию и получить. И такой селекционер был найден. Адольф Гитлер. Будучи сам нечистокровным евреем, он, в обмен на финансовую поддержку своего политического продвижения, согласился в этом помочь.

Тогда раввины в некоторых специально отобранных для этого
синагогах начали активную пропагандистскую кампанию, проповедуя, что Гитлер и есть Еврейский Мессия, пришедший чтобы объединить, очистить еврейскую нацию и создать их собственное государство там, где оно было до разрушения Второго Храма римлянами девятнадцать веков назад. Раввинов не пугала необходимость ради этого пролить кровь, потому как высокая цель это полностью оправдывала. В том, что параллельно с подъемом национал-социализма в Германии началась пятая волна возвращения евреев в Святую землю, намного превышающая по численности четыре предыдущих, его отец, а потом и сам Кац видели яркое подтверждение этой теории. Ведь, возвращаться тогда разрешалось далеко не всем, и лишь только после
проведения тщательной проверки на чистоту крови. Объединение разрозненных до этого иудеев за высокими заборами гетто в подконтрольных Гитлеру городах тоже объяснялось древними
пророчествами о возвращении к Сиону. И когда человеческий материал был собран за этими заборами, началась чистка, очищение народа от нежелательных примесей. И его отец с энтузиазмом пошел в еврейскую полицию, чтобы тоже принять участие в этом важном этапе подготовки к переселению народа и обретению своего государства.

Конечно, среди коллег его отца по ремеслу были и те, кто шел в
полицию не из идейных, а из меркантильных соображений, а то и
просто из страха за свою жизнь. Их кормили и одевали, у них была
почти неограниченная власть над своими единоверцами внутри гетто.

Этим многие пользовались и, вскоре после создания полиции, многие
из них превратились во взяточников, садистов и шантажистов. Никто
не смел им перечить. Пытаясь выслужиться перед немецкими
селекционерами, они часто проявляли даже излишнюю жестокость по отношению к своим. Зачастую то количество денег, которыми обладал житель гетто, определяло не только его быт, но и его судьбу. Поэтому полицейские, не получавшие жалованья деньгами вообще, вымогали их у тех, над кем имели власть. За деньги и драгоценности можно было купить, например, контрабандную еду, можно было откупиться от отправки в лагерь уничтожения, и даже покинуть гетто вместе с семьей и уехать в безопасную страну. Вопрос был только в сумме имеющихся денег. Поэтому полицейские и члены юденрата старались брать дань даже с нищих.
Не брезговали подобной подработкой и идейные полицейские, такие как Кац старший. Отправив неугодных им и ненужных для будущего Израиля единоверцев в лагерь смерти, они обыскивали их дома и забирали все ценное, что находили.

А полезные для будущего государства чистокровные евреи
оставались жить и ждать возвращения в Землю обетованную. Правда, вскоре сионисты поняли, что для создания действительно крепкого, пусть и небольшого поначалу, государства, одной чистоты крови недостаточно. Слишком мало, даже несмотря на все принимаемые раввинами меры, за девятнадцать веков осталось таких чистокровных людей. И тогда Гитлер своей властью распорядился оставлять живыми еще и некоторое количество нечистокровных евреев, которые должны были пригодиться для строительства Израиля. Но, помилованные таким образом полукровки должны были теперь надевать нарукавную повязку «нужный еврей», чтобы всем была понятна причина того, что этот ассимилянт оставлен жить.

Друг отца, давший Кацу прочитать свои мемуары, не сомневался в
правильности своих умозаключений и поступков. Напротив, сейчас,
когда Израиль уже создан и неуклонно расширяет свои владения, а
численность его населения постоянно растет, он был горд собой за то, что лично смог поспособствовать очищению своего народа. На
страницах своих никогда не опубликованных мемуаров он восхищался амбициозностью и масштабностью предпринятой сионистами чистки. Его восторгал предпринятый ими умнейший ход сделать все это руками абсолютно непричастной к этому германской нации, пусть и с евреем полукровкой во главе. В этой кампании, безусловно, огромную роль сыграла и соответствующая пропаганда со всех сторон конфликта.

И в итоге, даже несмотря на то, что Гитлер, выполняя заказ,
опозорил и подверг уничтожению миллионы немцев, а евреи стали
чистокровной нацией, получившей свое государство, мало кто смог
понять, что же именно произошло на самом деле. Что все было как раз наоборот. Слишком сильна была пропагандистская машина, кричавшая на весь мир формулу: «Гитлер и его нацисты ненавидели евреев и хотели всех их убить, а немецкую нацию считали почти богоизбранной и стремились очистить ее от нечистокровных элементов». Все было полностью перевернуто с ног на голову. Таким образом, весь замысел, весь изначальный смысл этого кровопролития, вошедшего в историю, как Вторая Мировая Война, был скрыт от доверчивых широких масс.

Черное было представлено белым, а белое черным, и в итоге все в это поверили, как всегда.

Источник.